С.С. Лазарев
доктор биологических наук Палеонтологический институт РАН
Сама вещь есть кокон пути, кокон истории.
Вот то, что я называю теперь историческим объемом.
М. Мамардашвили
Что такое время, интуитивно понимает (чувствует)
каждый, но выразить это понятие в четкой словесной формулировке не может
никто. Бесчисленное множество работ написано на тему "время”, но до сих
пор сохраняется ситуация, хорошо отраженная в известной фразе
Блаженного Августина (354-430): "Что же такое время? Пока никто меня о
том не спрашивает, я понимаю нисколько не затрудняясь; но коль скоро
хочу дать ответ об этом, я становлюсь в тупик”.
Субъективно время воспринимается разными людьми
по-разному, что зависит от условий жизни и окружения каждого субъекта,
его местожительства, рода занятий, образования, интересов, воспитания и
т.д. Кроме того, восприятие времени зависит от важнейшего и общего для
всех фактора - физического возраста организма. Эта особенность
восприятия хорошо выражена С. Довлатовым (из письма к А. Арьеву): "…
когда я был дитя, чтобы перейти из третьего класса в четвертый - целую
жизнь нужно было прожить, а сейчас рожаешь ребенка, и минут через сорок
ему уже исполняется семь лет, и он внятным голосом просит у тебя денег”.
Ниже, однако, речь пойдет о том, как наука пыталась и
пытается придти к наиболее объективному и общезначимому пониманию
феномена время. Будем помнить, что полностью избавиться от субъективизма
при обсуждении любого понятия невозможно: любые представления об
окружающем нас мире проходят через субъективный "фильтр” - наше
сознание.
Физика в широком
смысле и этимологически - наука о природе. Однако в науке Нового времени
(начиная с XVII в.) она стала лишь одним из разделов науки о природе,
возможно даже, не самым существенным. Тем не менее, ее успехи грандиозны
и обеспечили основу процветания западной цивилизации. Благодаря
современной физике мы узнали, что галактика,
в которой мы живем, имеет диаметр около 100 000 световых лет (световой
год - расстояние, проходимое светом за один астрономический год), а
современные телескопы позволяют обнаружить несколько сот миллиардов
подобных галактик. Приведенные цифры подчеркивают связь времени и
пространства, что стало научным фактом после создания А. Эйнштейном
теории относительности. Но любые пространственно-временные эффекты
основаны на межматериальных взаимодействиях, т.е. предполагают наличие
материи. Поэтому пространство и время
- категории лишь условно самостоятельные, а по существу они - всего
лишь две из трех ипостасей триединства "материя - пространство - время”.
Эта триединая система - наиболее общая из систем окружающего нас
материального мира, а поэтому ее свойства трансцендентны, т.е. являются
своего рода надсвойствами всех других систем более низких уровней -
предметов изучения различных наук. Триединство "материя - пространство -
время”, как полагают физики, возникло около 10-15 млрд. лет назад из
ничтожно малого объема (точки) в результате Большого Взрыва. А что же
было до "того”? Этого никто не знает, но можно предположить, что основой
возникновения материального, конечного и временнόго была (и есть)
некоторая противоположность - идеальное, бесконечное и вечное, т.е.
некий Абсолют, который уже - не предмет науки, а предмет разнообразных
верований.
Эволюция понятия "время” в западноевропейской науке
Время для человека, быть может, наиболее
загадочная философская категория в системе понятий "материя -
пространство - время”. Осознанию этого триединства, очевидно,
предшествовало осознание человеком более очевидного триединства:
"прошлое - настоящее - будущее”. Весьма вероятно, что с осознанием
времени неразрывно связано возникновение рефлексии, т.е. появление
человека.
Однозначно и
четко сформулировать сущность общего понятия как некую целостность
невозможно, а потому западноевропейская наука пошла по пути анализа и
все внимание сосредоточила не на единствах и сущностях, а на строгих
соотношениях между сущностями. Появление и повсеместное использование
часов в науке Нового времени (с XVII в.), а также развитие классической
физики, в которой время есть некоторая величина -t, привели к господству
одностороннего и сугубо прагматического взгляда на феномен времени, а
именно - сведение проблемы времени к
проблеме его все более точного измерения. По существу, в классической
физике линейка (часы) и предмет измерения (время) оказались синонимами.
На заключительном этапе развития классической физики время отражено в
простой (доступной пониманию каждого), но великой формуле А. Эйнштейна
E=mc2, в которой
по-новому выражен закон сохранения: взаимозаменяемость массы и энергии.
Физическое время (время-часы) "затаилось” здесь в одной из мировых
констант - скорости света в вакууме (с = 300000 км/сек). Эта константа
выражает тот недостижимый предел скорости, при котором масса, а
соответственно и энергия стали бы бесконечно большими1.
Формула
Эйнштейна, как и любая другая формула в физике, выражает не сущности
окружающего нас мира (здесь - масса и энергия), но только строгие
количественные отношения между ними. "Вне каких-либо отношений
охарактеризовать предмет, частицу, элемент вообще невозможно”2.
Это очень важно для осознания двух принципиально разных подходов к
пониманию времени. Заметим также, что время само по себе не есть предмет
или частица, но нечто неразрывно связанное с любым материальным
понятием, ибо все в нашем мире изменчиво.
Формула Эйнштейна
интересна также тем, что она отразила примечательную для развития
физики тенденцию сдвига наиболее фундаментального понятия науки. В
центре внимания науки Нового времени (особенно в XVII-XVIII вв.) было
понятие "материя”. Позже, в XIX-XX вв. более фундаментальным становится
понятие "энергия”, т.е. "текучая” форма материи. Теперь центр внимания
физиков начинает, пожалуй, перемещаться на еще более тонкую субстанцию -
своего рода "среду”, в которую погружены материя и энергия. Разные
физики сейчас по-разному трактуют эту "среду”: 1 - она есть физический
вакуум (не пустота); 2 - она есть то, что в XIX
в. при возникновении волновой теории света было названо эфиром. По
существу, речь идет о том, в какой степени можно считать эту тонкую
субстанцию материей. Есть мнение, что она ответственна за
информационные, а не за силовые взаимодействия3.
Сущность этой субстанции остается до сих пор не понятой. Если вдруг
окажется, что она обладает свойством информационного дальнодействия
(неограниченной скоростью распространения сигнала), то ее дальнейшее
изучение и использование может открыть фантастические перспективы
путешествий во времени (путешествий не физических, а информационных!).
Не исключено, что эта субстанция является предельной (а может быть,
запредельной) между миром материальным и идеальным, и что она каким-то
образом связана с активными свойствами времени, которые изучал
астрофизик Н.А. Козырев.
Создается
впечатление, что современная физика при погружении в фундамент материи
дематериализуется. Фантастическими кажутся, например, квантовые
представления о самопроизвольном рождении частиц4 или о рождении геометрически замкнутой Вселенной из "ничего”5.
Столь же фантастичной выглядит на уровне микромира гипотеза нарушения
свойства линейной упорядоченности времени, что Р. Фейнманом связывалось с
интерпретацией позитрона как электрона, движущегося назад во времени.
Подобные парадоксы в физике привлекают внимание
прежде всего к содержательным (качественным) сторонам физических
феноменов. Кроме того, если до недавнего времени (примерно до середины
XX в.) в центре внимания физиков находились устойчивые, монотонные
"процессы”, в которых ничего не случалось, то теперь все большее
внимание обращается на процессы неустойчивые, хаотические, с которыми
связано появление нового. По выражению нобелевского лауреата И.
Пригожина, в точных науках произошло "переоткрытие времени”. Физики
совсем недавно открыли для себя время как неравномерный процесс,
время-бытие, т.е. время, давно известное представителям "неточных”,
исторических наук. Например, в геологии (в стратиграфии) задолго до
появления изотопных методов определения возраста пород в годах,
создавались геохронологические шкалы, единицы которых - стратоны
(например, палеозой, кембрий, силур, девон и т.п.) выражали не
качественные характеристики, а последовательную смену
пространственно-временных интервалов, которые иерархически
группировались и различались исключительно на качественной основе (по
избранным стратиграфическим признакам). Это значит, что любой стратон
суть интервал истории, запечатленный в породе, а не единица измерения.
Соответственно граница между стратонами не может быть ни изохронной, ни
диахронной (в смысле физического времени); это есть всегда граница
классификационная, которая распознается стратиграфами на основе
выбранных ими стратиграфических признаков.
"Переоткрытие времени” явилось важным
методологическим событием в развитии точных наук: философию стабильности
сменила философия нестабильности. Мир как часовой механизм в науке
Нового времени был заменен миром "организма” как единой, иерархически
упорядоченной и целостной системы. В таком мире проблемы становления и
эволюции стали главными. Соответственно на первый план вышло время
историческое, время-процесс, время-бытие.
Два источника - две составные части понятия "время”
В работе А.П.
Левича - руководителя междисциплинарного семинара "Феномен времени” -
говорится о "двух ликах времени”: "Первый - каково происхождение
динамической изменчивости мира? … Второй смысл термина " "время” -
количественная мера изменчивости объектов”6.
Эти два источника восприятия времени - качественный и количественный -
явились основой той дихотомии понятия, которая возникла еще при
зарождении западноевропейской цивилизации. Два мыслителя Древней Греции -
Платон и Аристотель - наиболее отчетливо выразили эту изначальную
дихотомию в подходе к понятию "время”.
Платон видел
исключительно количественный аспект понятия "время”. Это не удивительно,
если вспомнить, что изменчивые материальные сущности для него были
всего лишь иллюзорным отражением постоянных (вечных) и неизменных идей.
Время у Платона есть "некое движущееся подобие вечности… образ,
движущийся от числа к числу…”7.
безусловно, именно этот образ времени разрабатывался в классической
физике, начиная от Галилея и кончая Эйнштейном. Вспомним, что Ньютон
связывал время с божественной равномерностью движения в природе;
божественной потому, что в реальном мире равномерного движения нигде не
наблюдалось. Итак, образ механического перемещения, причем перемещения
равномерного, стал четвертой координатой видения Мира
(пространства-времени) в классической физике.
Аристотель тоже признавал этот образ времени. Но вместе с тем, он не отрицал реальности
материального мира, а потому обращал внимание также и на качественные
изменения материальных сущностей (усий) того, что движется: "видов
движения и изменения столько же, сколько и сущего”8; "в движении по качеству может быть само по себе неделимое”9.
Таким образом, если платоновский образ времени ассоциируется
исключительно с числовой осью, то у Аристотеля, кроме того, образ
времени был последовательностью разнокачественных (не делимых
произвольно) интервалов. Первый из них - воплощение количественных,
метрических свойств; второй - воплощение качественных, топологических
свойств времени.
Здесь необходимы
терминологические разъяснения. Слово "топология” в контексте времени
имеет несколько иной смысл по сравнению с тем, какой ему придается в
математике (теория множеств). Я считаю оправданным использование здесь
термина "топология” двумя обстоятельствами. Первое из них - неизбежная, а
потому оправданная многозначность слов любого языка, кроме кодового
языка математики10.
Строгое следование принципу "одно понятие - всегда и везде одно слово”
привело бы к невозможности использования даже слова "время” в его двух
ипостасях.
Не только слова
"время” и "топология” были "приватизированы” точными науками; та же
судьба постигла, например, термин "информация”, который в кибернетике
тоже получил исключительно количественный смысл. Между тем, очевидно,
что за пределами кибернетики этот термин имеет прежде всего качественный
(ценностный) смысл (например, выражение "средства
массовой информации”). Второе обстоятельство: слово "топология” уже
давно используется в контексте качественных свойств времени. В
частности, слова эпиграфа взяты из книги М. Мамардашвили "Топология
пути”. В физике использование слова "топология”
довольно обычно по отношению к таким общим свойствам времени
(пространства-времени) как прерывность-непрерывность, четырехмерность,
направленность. Все они, особенно - направленность, являются
производными от той качественной анизотропности интервалов, которая
заключена в процитированных словах Аристотеля.
Таким образом, время в классической физике сначала
рассматривалось как нечто вполне самостоятельное, причем имеющее
исключительно качественный (метрический) аспект (Галилей, Ньютон). Позже
Эйнштейн обосновал сначала связь времени с пространством (СТО), а затем
и с материей (ОТО). Но это была, прибегая к метафорам, очень
несерьезная связь-интрижка с довольно-таки поверхностной "девицей” -
гравитационной массой. И только совсем недавно физики сумели укрепить
этот союз, превратив пустую "девицу” в прекрасную, качественно
развивающуюся "Галатею”, т.е. открыли для себя время как процесс,
сотворивший весь окружающий нас Мир. Этому сложному образу времени
посвящен следующий раздел.
Структура пространства-времени -череда смены относительного веса количественных и качественных аспектов времени
Все в материальном мире изменчиво; это ясно
выразили еще Гераклит (544-474 до н. э.) и Платон (428-348 до н. э.).
Поэтому любые слова, относящиеся к материальным сущностям (например,
объект, галактика, Земля, человек и т.д.) имеют отношение и к
соответствующим процессам. В контексте времени нас интересует общая
инвариантность любого процесса, его структура.
Объекты неточных
наук, более сложные и синтетические по своей природе, с большей
очевидностью, достоверностью и наглядностью демонстрируют феномены
необратимых изменений. Именно в этом - суть неточных (исторических) наук
и причина их "неточности”. Потому-то в их рамках раньше появились идеи
необратимых изменений - эволюционные идеи. Первые исторические сценарии в
геологии возникли еще в XVII в. в связи с деятельностью Р. Декарта
(1596-1650) и особенно Н. Стено (1638-1686), который считается
основателем стратиграфии - науки о геологическом времени. Первые ясные
теории эволюции органического мира
появились в XIX в.: деятельность Ж. Ламарка (1744-1829) и Ч. Дарвина
(1809-1822). Между тем, в точной науке - физике - первые исторические
(космологические) сценарии стали появляться только в XX в.
Не случайно,
наверное, что первым, кто попытался дать целостную модель наиболее общих
(инвариантных) особенностей процесса развития, был представитель
неточных наук, биолог А.С. Раутиан11.
В геометрическом виде модель отдельно взятого времени-процесса
представлена здесь на рисунке, а ее суть сводится к следующему. Любой
процесс развития состоит из чередования стадий стабильности с
относительно кратковременными стадиями дестабилизации. Стадия
стабильности - интервал, в котором ничего не происходит, а потому она
аналогична монотонному физическому времени, времени-часам. Некоторая
условность такой аналогии состоит в том, что понятие стабильности
относится к определенному уровню рассмотрения; например, принимается,
что в интервале существования какого-либо семейства организмов ничего не
происходит именно на уровне семейства, но в этом же интервале
происходят процессы на родовом и более низких уровнях. Это значит, что
увеличение масштаба рассмотрения процесса обнаруживает фрактальность
строения его условно стабильной стадии.
Зато стадия
дестабилизации не имеет аналогии с физическим временем; именно к ней
приурочена сущность любого процесса развития, изменения. В свою очередь
стадия дестабилизации состоит из трех фаз: частичное забывание старого;
появление новшества, которое в свою очередь приводит либо к гибели
системы-процесса, либо к встраиванию в нее новшества. С такого рода
поступательной пульсацией связано необратимое появление разномасштабных
новшеств в истории любой материальной системы, и в этом - ее
принципиальное отличие от однородных колебательных "процессов”,
используемых для привычных нам часов. Чем более монотонен "процесс”,
положенный в основу измерения физического времени, тем лучше (точнее)
соответствующие часы. Последние очень полезны для сравнения
длительностей стабильных стадий любых исторических процессов, и в этом
состоит их универсальность. Оборотная сторона такой универсальности -
бессодержательность; ведь смыслы исторических процессов приурочены к
кратким интервалам дестабилизации, интервалам созидающего хаоса. Именно в
состоянии хаоса возникает очередной импульс творческого времени,
времени-процесса. Наоборот, с состоянием стабильности связана инерция
уже сформировавшихся форм материальной системы - время-длительность,
имеющее большее отношение к пространству, чем ко времени. И
действительно, такое "пробуксовывающее” время, в котором ничего не
происходит, есть не что иное как период трансформации времени
соответствующего процесса в его пространственные формы. Время здесь
"замирает”, и на первый план выступает пространство. Тем самым материальный
процесс есть всегда череда свойственных ему "всплесков” пространства
(горизонталь) и времени (вертикаль). Все, что относится к материальному
миру, есть всегда неразрывная связь горизонтали и вертикали. Поэтому
крест можно рассматривать как символ диалектического развития
триединства "материя - пространство - время”: творческое начало (время,
вертикаль) формирует инертную материю (пространство, горизонталь). В
контексте основного тезиса П. Тейяра де Шардена - "Эволюция … это
восхождение к сознанию”12 - вертикаль имеет отношение к целеполаганию, т.е. ближе к идеальному, а горизонталь - к темному, инертному, материальному.
Время как процесс измерения присущ любому организму в
широком смысле, т.е. любой системе. Не составляют исключения и
физические тела-системы, например, галактики, звезды, планеты,
элементарные частицы. Однако стадии стабилизации этих систем слишком
продолжительны и не заметны в масштабах существования человечества. Вот
почему монотонное время, время-часы (горизонталь) долго находилось в
центре внимания физиков. К тому же, устойчивые "процессы” - основа
строгих, красивых законов и формул, в которых знак t всегда означает
монотонное время.
Наоборот, в исторических процессах на первый план
выступают процессы дестабилизации. Но даже здесь проявляются "отголоски”
стабильных стадий, выражающиеся в многочисленных закономерностях (не
строгих законов) - повторах. Общеизвестна, например, перенасыщенность
эволюции организмов параллелизмами, т.е. многократными и независимыми
появлениями одних и тех же морфологических особенностей в разных
эволюционных ветвях. Чем ниже таксономический уровень параллелизмов, тем
они чаще и полнее. Немало биологов и палеонтологов, в том числе очень
известных, например, Л.С. Берг, А.А. Любищев, С.В. Мейен стремились
найти строгие морфологические законы, "правила без исключения”, подобные
физическим законам. Однако обилие (разнообразие) биологических
процессов, их взаимосвязанность и интенсивность (частая смена стадий
стабильности и дестабилизации) не позволяет биологам представить
морфологические, физиологические или экологические процессы в виде
"конвейера”, производящего пусть и неоднородную, но строго упорядоченную
по форме "продукцию”. Лишь иногда этот "конвейер” выдает нечто
стандартное, но в целом его продукция разнородная и систематизированная.
Поэтому больше оснований сравнивать биологические процессы не с
конвейером, дающим иногда сбои, а с экспериментальным цехом и
конструкторским отделом.
Заключение
Обсуждать проблемы феномена "время”, не касаясь
других общих понятий и не задевая серьезных философских проблем,
невозможно. В очень кратком изложении это удобно сделать, обратив
внимание на основные антиномии, имеющие отношение к двум ликам времени,
имея в виду при этом не только противоречия внутри каждой антиномии, но
также их единство и дополнительность. Такого рода "игра” с антиномиями,
перетекающими друг в друга, нацелена на их лучшее понимание, а не на
решение, которое в окончательном виде вообще невозможно.
Само время, как и другие общие понятия,
воспринимается нами скорее интуитивно, размыто, но именно такая форма
восприятия и выражения отличает философию от другой формы высшей
абстракции - математики. В математике время - t - вполне конкретная,
измеримая идеализация (время-часы); математики и физики, как правило, не
задумываются о сути понятия "время”. В философии время есть нечто
загадочное, таинственное, но, безусловно, связанное с материей и с ее
изменениями (время-бытие).
Итак, мы имеем две полярно противоположные формы
высших абстракций - философию и математику, между которыми сосредоточены
менее высокие абстракции различных наук, т.е. абстракции, имеющие более
близкую связь с предметом изучения. Западноевропейская наука начиналась
преимущественно с математики и геометрии (Древняя Греция), а затем
погрузилась преимущественно в примыкающую к ней сферу точных наук (наука
Нового времени); теперь она делает следующий решительный шаг в сторону
методологии так называемых неточных (исторических) наук. Имеется в виду
появление философии нестабильности у представителей точных наук:
"переоткрытие времени”, переключение внимания на проблемы целостности,
системности, становления, изменения.
К антиномии "философия - математика” очень близка
антиномия "синтез - анализ”: философия имеет большее отношение к
синтезу, математика - к анализу. Но не все так просто. Ведь и математика
оперирует общностями, которые могут иметь отношение к сущностям, пусть и
косвенное. Наиболее очевидный пример - общая теория относительности
Эйнштейна как отождествление тяготения с геометрией пространства. Это
очень похоже не пифагорейство (числа, геометрия - суть вещей), а потому в
свое время такая идея очень не понравилась Уайтхеду (1861-1947),
который был не только крупным физиком, но и выдающимся философом, т.е.
образно говоря, владел в совершенстве двумя наиболее абстрактными
языками. Он не принял теорию относительности, которая позже была
подтверждена экспериментально. Но ведь слова о "геометризации
пространства” не столько объясняют суть дела, сколько заменяют ее
геометрической моделью. В переводе на другой, но тоже в высшей степени
абстрактный язык - язык философии - эффект "геометризации пространства”
можно объяснить, например, проявлением высшей формы консерватизма
(инертности) материи - ее памятью о сингулярном (свернутом) состоянии.
Впрочем, топологические объяснения всегда субъективны и неокончательны,
что отличает их от математических истин - точных, вневременных
(окончательных). Поэтому возможны и другие, более удачные интерпретации
связи тяготения и геометрии пространства.
С исходной антиномией "философия - математика” можно
соотнести две близкородственные антиномии, не нуждающиеся в
разъяснениях: "качество - количество” и "топология - метрика”. Следующая
антиномия "время - пространство” на первый взгляд не имеет отношения к
исходной антиномии, но это только следствие двуликости понятия "время”,
которое анализировалось выше. Однако, если эту же антиномию
конкретизировать, т.е. рассмотреть ее в контексте любого материального
процесса, то она трансформируется в антиномию "время-бытие -
время-часы”, родство которой с антиномией "философия - математика”
очевидно. Очевидно также их родство с еще одной парой антиномий:
"спонтанность - детерминизм”, "неточность - точность”.
Анализ двух
антиномий - "время - пространство” и "время-бытие - время-часы” -
приводит к пониманию топологического аспекта специальной теории
относительности: пространство-время любого процесса непостоянно,
относительно и зависит от выбора системы координат- сиюминутных
представлений индивидуума, или группы индивидуумов, или же - от
господствующей на данном этапе развития науки парадигмы. Имеется в виду,
что топология любого процесса слишком многоаспектна, изменчива и
сложна, чтобы ее можно было бы раз и навсегда "схватить” и
"законсервировать” в человеческом сознании. Соответствующие
представления общеизвестны и в явной форме были выражены С.В. Мейеном13
применительно к стратиграфии - принцип "презумпции одновременности”.
Позже принцип презумпции независимо был выдвинут А.П. Расницыным14
применительно к филогенетике. Необходимость презумпций обусловлена не
только изменчивостью и сложностью изучаемых процессов, но и не менее
сложной изменчивостью сознания изучающих субъектов. То и другое есть
выражение активных (временных) свойств времени. Инертные формы процесса
познания, вероятно, представлены коллективным бессознательным, которое
можно было бы сопоставить с инерцией пространства в общей теории
относительности.
Остается сказать,
что погружение в философские абстракции не только чрезвычайно интересно
как приятное "копание” в рефлексии, но и как полезный инструмент в
топологической по характеру научной работе. Например, более глубокое
осознание проблемы времени позволило мне понять правоту Б.С. Кузина в
его эпистолярной дискуссии с А.А. Любищевым15
о значении математики в биологии (до этого я мог лишь получить
эстетическое удовольствие от интеллектуальной "дуэли” этих двух
гигантов). Осознание "двуликости” времени привело к пониманию того, что
время в исторических науках, в частности, в биологии, есть всегда
процесс неравномерный и разномасштабный (иерархический). Отсюда следует,
что наиболее естественная форма классификации в биологии -
классификация иерархическая, а не параметрическая и что пора оставить
надежду на создание классификаций живых организмов по образцу
периодической системы Менделеева.
Более ясной для меня стала "игра со временем” в кладистике, в
методологии которой время морфологических процессов сильно разбавлено и
искажено временем придуманным, логическим. И уж совершенно нереальными в
контексте времени представляются мне надежды молодого коллеги-идеолога количественных методов в биологи А.В. Маркова16
- таким образом смоделировать гармоническое развитие антропосферы, что
она сможет заменить биосферу и сделает вымирание человечества
невероятным. Подобные проекты осчастливливания человечества очень опасны
и основаны на непонимании самых основных свойств времени-процесса:
невозможность его постоянства и спонтанность (невозможность точного
прогноза).
О стратиграфии
уже упоминалось. Непонимание того, что эта наука есть наука о
топологическом, а не о метрическом аспекте времени и стремление сделать
ее объективной, по образцу точных наук, породило во второй половине XX
в. так называемую хроностратиграфию. Стратиграфия всегда была наукой
исторической, наукой о геологическом времени; приставка "хроно”
подчеркивает ее переход на рельсы физического времени17.
Была разработана методика получения стратонов-стандартов, ограниченных
точками-моментами физического времени. Новая идеология привела недавно к
внедрению в международном масштабе мучительного, дорогостоящего и
политизированного процесса "распятия” живой стратиграфической
классификации (геохронологической шкалы) "золотыми гвоздями” - моментами
физического времени. Делается это изощренно: "гвозди” (эта метафора
придумана самими истязателями) забиваются не в жизненно важные "органы”,
а так. чтобы "тело” подольше оставалось живым.
Таким образом, тернистый путь науки требует
внимательного отношения не только к неровностям самой дороги, но также и
к ее общему направлению. А это значит, что полезно хотя бы иногда
заглядывать в методологическую "карту” абстракций, в том числе и
наиболее обзорную из них, имя которой - философия.
Источник: http://www.chronos.msu.ru/RREPORTS/lazarev_vremya-bytie.htm |