Сегодня утром в ожоговом центре Института хирургии им. Вишневского скончался хоккеист «Локомотива» Александр Галимов. Последний из жертв ужасной авиакатастрофы в Ярославле. Вся команда ушла на небо. Никого больше нет…

25 гробов на «Арене-2000» в Ярославле. Панихиды по хоккеистам во всем мире – от Минска до Ньюарка, от Словакии до Калифорнии. Черные выходные. И вот еще один страшный удар.

Трясет от этого кошмара. Кажется, что он не кончится никогда. Но ловишь себя на мысли – уже все кончилось. Никого не осталось из «Локомотива». Ушел последний

Дай Бог здоровья бортпроводнику Александру Сизову. Он обязательно должен поправиться. И жить еще 100 лет. И может быть, когда-нибудь Сизов расскажет, что происходило в Туношне перед взлетом, и почему упал «Як-42», у которого было все в порядке с топливом и моторами.

Мы хотим знать правду. Мы думали спросить об этом у Галимова, когда он обязательно пришел бы в следующем году на «Арену-2000» на первый матч возрожденного «Локомотива». Но надежда на то, что Саша будет жить, умерла в понедельник утром. 

Его все похоронили еще в среду, когда упал самолет. Я работал в Уфе на Кубке Открытия. О том, что Галимов скончался в больнице, начали сообщать по телевидению. Ужасная новость ходила среди журналистов и людей КХЛ. Я тоже передал ее в твиттере.

«Мне сказали, что Галимов умер…»

Потом получил в отзывах от болельщиков по полной программе. За дело. В такие моменты нельзя спешить. Но удалять запись не стал. Верил в русскую примету: когда человека заранее хоронят, он живет еще очень долго.

Саня сражался как боец. На морально-волевых. Он прожил еще пять дней. Болельщики «Локомотива» говорили, что Галимов уходил со льда всегда последним.

Теперь ушел совсем...

  

Александр Галимов… Нет сил говорить о нем в прошедшем времени. Открываю наугад интервью, которое форвард давал в апреле того года. Информационно-аналитическая газета «Ярославский регион». Сильная работа коллег.

 

Заголовок - "Александр Галимов: "Я с четырех лет заряжен на борьбу"

«…Одиннадцатый номер «Локомотива» – уникальный игрок российского хоккея. Ему 24 года – и 20 из них Александр провел на льду. Казалось бы, за это время можно наиграться на две жизни вперед. Особенно если на твою долю выпадает самая тяжелая и для обычного болельщика малозаметная работа. Но все эти 20 лет правый крайний нашей команды умудряется идти по восходящей.

Любопытно, что в обычной жизни Александр из заводилы и актера превращается в изрядного молчуна. А уж после появления дочери Кристины вытащить его на относительно долгий разговор дело и вовсе тяжелое. Но возможное…

- Александр, то, что ты занимаешься хоккеем с четырех лет, – факт достаточно хорошо известный. А помнишь момент, когда ты стал воспринимать себя профессиональным хоккеистом, а игру – делом жизни?

– Честно говоря, нет. Давно это было.

– Были ли в детстве хоккеисты, с которых ты хотел бы брать пример?

– Были, причем многие. Поэтому нельзя сказать, что я продолжатель дела кого-нибудь из них. От каждого старался взять то, что мне подходит.

– Еще со времен твоего дебюта ты считаешься одним из лучших в России «чернорабочих». Но это, наверное, очень тяжело: пластаться все время в защите, отрабатывать меньшинство, зная, что в большинстве вряд ли удастся даже выйти на площадку?

– Вообще-то это тоже работа и кто-то должен ее делать. Более того, никому не возбраняется делать ее хорошо. И даже получать удовольствие от этого. К тому же не забывай: хоккей – игра многоплановая. Поэтому свои голы мы все равно забьем – нам же вовсе атаковать не запрещают.

– Можно ли предположить, что в самый сложный для профессионального хоккеиста момент – переход из молодежной команды во взрослую – эта твоя «специализация» тебя волновала значительно сильнее?

– Я довольно легко этот период прошел. С одной стороны, в «молодежке» у меня был очень предусмотрительный тренер Анатолий Хоменко, который готовил нас не только как хоккеистов, но и как спортсменов-универсалов. И я в принципе знал, с чем мне предстоит столкнуться в команде мастеров и что придется преодолевать. А в итоге оказалось, что понимание хоккея Анатолия Андреевича совпадает с теми взглядами, которые исповедует Кари Хейккиля, при котором я, собственно, и раскрылся.

– И еще вопрос о хоккее: один из твоих главных козырей, если говорить профессиональными штампами, – морально-волевые качества. Это как-то генетически обусловлено или дело в хоккее как таковом?

– Думаю, дело в хоккее. По-моему, большая разница – попасть в игру в четыре года или, допустим, в десять, когда человек уже определенным образом сформировался. А в раннем детстве сам хоккей тебя воспитывает. И уж тут было бы удивительно, если бы я остался человеком, не заряженным на борьбу. Возможно, конечно, что я более «адреналинозависимый», чем некоторые мои коллеги. Но это опять-таки приобретенное.

– Тогда еще об одном источнике адреналина. Знаю, что ты довольно давно охотишься, но в последнее время перестал стрелять. Почему?

– А я пришел для себя к выводу, что самый «правильный» вариант охоты, когда добычу берешь руками.

– И какого же зверя в нашем лесу можно руками завалить?

– Кабана.

– А медведя?

– Врать не буду. Медведь – серьезный зверь. Шансов в поединке с ним у меня нет вообще.

– А с кабаном, значит, есть?

– Да, уже случалось его брать. Тут шансы более или менее равны.

– Наверное, нарезное оружие тебя совсем не привлекает…

– Конечно, нет! Всегда предпочитал гладко­ствольные ружья. Как можно метров с восьмисот в зверя стрелять, умом понимаю. Но какое в этом удовольствие – осознать не могу. Так можно и в тире развлекаться. Гладкоствольное оружие дает возможность сделать один-два выстрела практически в упор. То есть уравнивает шансы охотника и зверя.

– Мне уже пришлось убедиться, насколько ты заботливый отец, – на это интервью тебя с огромным трудом вытащил. Сам от себя ожидал такого отцовского инстинкта?

– Не задумывался. Но когда Кристина родилась, мне стало необходимо находиться рядом с семьей каждую свободную минуту. Отчасти именно поэтому часть нашего запланированного разговора о моих увлечениях стала не совсем актуальной.

– Еще немного – и дочь начнет общаться с папой. Общие темы уже просматриваются – книги, фильмы, музыка? Решил уже, какие мультфильмы хотел бы ей показать?

– Нет. Не хочу подгонять время. Сейчас Кристине нравится все яркое и динамичное. «Том и Джерри», к примеру. Его она и смотрит. Понравится что-то другое – да, пожалуйста! А навязывать свои вкусы… Неправильно это.

– Если сын родится – и ему навязывать не будешь?

– А вот родится – и поговорим. Пока не планируем. Дочка маленькая еще…

– Вопрос, который хоккеистам «Локомотива» уже, наверное, надоел: когда, по-твоему, Ярославль завоюет «золото»?

– Ответ, к которому, наверное, все уже привыкли: может быть, уже в следующем сезоне. Или чуть позже. Неужели, если бы были твердые гарантии победы, смотреть хоккей было интересно? Гарантировать можно одно – бьемся мы за победу в каждой игре. А то, что не каждый раз побеждаем, – так и соперники тоже бьются. 

Александр Галимов.
Хоккеист «Локомотива».
02.05.1985 – 12.09.2011.
Вечная память… 

Церемония прощания с ХК Локомотив